письма из Сан Нахано. вторая часть

*



ветреная, дождливая, бессонная ночь
миновала

допив свой утренний кофе
я без долгих раздумий
отправился прямиком к океану

мало ли что можешь обнаружить
на диком, пустынном берегу
после шторма

так на чистом листе бумаги
нежданно-негаданно появляется
хоровод некогда разрозненных слов

так возникают
миры



*



центральная площадь затерявшегося
во времени и пространстве городка.

в нескольких шагах от пустующей
стоянки такси - пьяный в дым шофёр
со своим вконец обессилевшим мулом.



*



дорогая, с наступлением сумерек
этот шикарный, благоухающий, неделями
напролёт балуемый солнечным светом сад
преображается в загадочный, мрачный,
безмолвный сонм теней, отрешённо
пляшущих пред залитым кровью оком,
повисшим высоко-высоко в небе...

я наблюдаю за ними, устроившись на террасе,
под музычку какого-нибудь Чарли Паркера
посасывая отменное винцо прямо с горлышка
бутыли, из последних сил подавляя в себе
желание присоединиться к ним и наконец-то
во весь голос, этак прооотяжно завыть



*



есть стены
потолще тюремных
крепче каменных

выше горных хребтов
стены

преодолимые
просто-напросто

то есть одним
единственным
махом

вот

в пустом переулке
словно из-под земли выросший
безымянный бродяга
ветхий дядька
со вспыхивающими
вольфрамовой нитью зрачками

голой ступнёю
выстукивающий морзянку

наподобие водяных трав
извивающийся всем телом
на знойном сквозняке

исступлённо юродствующий
на гитаре

хриплым
подчас срывающимся баском
вопиющий к одному ему
известным богам
на поди одним им понятном
говоре

...

мурашки по коже

душа в пятки

...

полный улёт



*



неизъяснимая грусть, из безоблачного вечернего неба она
спускается на парашюте прямиком в распахнутое тобою окно
и, плюхнувшись посреди комнаты, восстаёт, преображается
и вот она уже косится на тебя сдвинутой набекрень пушкой
подорвавшегося на вражеской мине танка.

и тогда из недр этой махины раздаётся неуёмный пулемётный
огонь, бьющий на поражение всё, что движется и что нет, а ты -
упёршись локтями в письменный стол и укрыв ладонями своё
безучастное лицо - тогда ты принимаешься попросту ждать,
терпеливо ждать наступления нового утра.



*



никакой войны не было и в помине

единственный уцелевший корабль
после долгих странствий
и бесчисленных приключений
(которых никто так и не увековечил)
по велению сытого по горло
пространством и временем мужа
так и не причалил к берегу
родимого островка

...

сей рядовой безымянный улисс
возвращается восвояси
когда ему заблагорассудится
по обыкновению своему он всплывает
из ниоткуда
окутан то ли предрассветным туманом
то ли маревом полуденной жары
верхом на муле

как снег на голову

...

он входит в городские ворота
как триумфатор

весь мир
лежит в дырявом
его кармане

...

из каждого окна
ему улыбается беззубым ртом
вдоль и поперёк усеянная
морщинами
вконец ослепшая пенелопа

в любом закоулке
с финкой за голенищем
поджидает горячо любящий
телемах

...

он одинок
как сама Земля
в космической глухомани

...

могла ли жизнь
сложиться иначе

имел ли он
хотя бы какой-то
выбор

...

а ты?

...

а я?



*



слюнявые, желтоглазые, отвратительные морды гигантских
насекомых, с оглушительным рёвом одна за другой
просовывающиеся в окутанное синеющими
зимними сумерками поле зрения
сновидящего, пора пробуждаться которому возможно
настанет впоследствии нескольких битых, но растянувшихся
продолжительностью в какой-то мезозой
мгновений.

и пока он томно посапывает в пристроенном 
на террасе гамаке, из другого конца благоухающего
летнего сада доносится невинное,
время от времени прерываемое взрывами смеха шушуканье –
то некий щёголь в окружении собравшихся
на вечеринку молоденьких миловидных сеньорит
забавляется, шаря по усеянному
бесчисленными звёздами небосклону
неведомо откуда взявшимся здесь телескопом.



*



сначала, или, вернее, в конце концов
на горизонте появляется парус. а за ним
ещё несколько таких же обветшалых,
потрёпанных знамений...
сбылось!
и высадка на берег, победоносное
продвижение вглубь континента -
это уже сущая формальность.
так-то и терпит полнейший крах
вековая, тысячелетняя империя.

или же попросту наступает
ещё одна, бог весть какая по счету
осень.



*



...

о, эти пирровы победы, эти сладостные
поражения в ежедневном единоборстве
с самим собой

...

когда царящая вокруг тишина скорее напоминает
двери, в которые можно достучаться пожалуй только при-
остановив

биение собственного сердца

…

а часовые стрелки движутся будто бы в другом
измерении, в то время как здесь и сейчас
всё и вся окончательно

замерло

...

и тогда пробуждается он

...

и, стирая всевозможные рубежи, руша все
стены, принимается неуклонно, безудержно

петь

...

а я, кукожась на манер забившейся в угол птицы,
дни и ночи напролёт то и дело прислушиваюсь
к голосу этого

ветра

...

ты как-нибудь

...

ты непременно

...

отзовись