Для тех
Мы – только старик, названый Варфаломеем,
С от мольбы посиневшими, пухлыми губами.
Мы стучимся разбухшими костяшками в окна,
В то время, когда в ветвях стенает орган
И витает бродячий огонь в серой рясе.
Это наши лица индевеют на лугах
И хрустят под ногами наши мощи,
А святые ножи из воронёной стали
Не отражая ни солнца, ни месяца,
Над urbi et orbi кружат, славословя.
Но мы ведь всего лишь старик, названый Варфаломеем,
Протянувший на паперти тысячи рук.
Мы стучим в двери саднящими кулаками
И скрипим колесом, и плавим железо
Для спрятавшихся за засовом.
Следы
За окнами –
Угольный дым
Жилья,
И брызги по ветру.
Спросонья дятел пискнул:
«Да ложил я! »
Что-ж, пойду?
Два откровения
Первое
Я видел Жующего гамбургер.
Он плыл над землёй на салата росистом листке,
Красны как корралл его губы, а руки
В орнамент причудливый сложены гибко,
Два шмеля в кудрях его вьющихся кружат,
Как бабочки ноздри дрожат сладострастно.
Истома и мир проникали в меня. Забытье.
Как в едящего лотос. Не вспомнить. Лишь изредка,
Словно круги на воде, неопознанный трепет. Зачем?
... И жил потом долго и счастливо...
Второе
Нечаяно сегодня прозрел. Виноват в том
Обычный Фекалий, лежавший у лестницы, цвета как матерь-земля.
Вместительность малого душу мою поразила,
Крупою прессованной с спиритус вини вздохнувшая.
Присел радом с ним. Медитировать.
После сказал: «Если мы рождены, чтобы провозглашать
Торжество правды, света, то пусть будет так! »
И гордо ушёл, наступив.
* Переводим себя. Кое-что печаталось в иностранной прессе. Выкладываю сюдыть как резервную копию на всякий пожарный. Рукописей нет, прессу не прислали, а жесткие диски, не в пример рукописям, горят...