Apie patriotiškumą

Как выжил я в двадцатом диком веке?!
В бесчеловечьи вышел в человеки,
ушёл из-под назойливой опеки
сначала только партии одной,
а после от соблазнов прочих партий,
не уступая драгоценных пядей,
свободы, как земли своей родной.

Я был и есть и буду я свободен.
Весь шар земной мне родина всех родин,
и если он шепнёт – присядь, приляг,
избегнув клятв пустых «лжепатриотства»,
пускай лишь сердцем об землю потрётся,
и это будет выше всех присяг.

В двадцатом веке я не ждал напрасно,
что будет в двадцать первом всё прекрасно –
двадцать второго всем накладно ждать…
когда шестидесятников плеяда,
и та порой друг в друга так плевала,
что нам пришлось все бастионы сдать.

Мы думали, что антисталинисты
все на подбор душою чисты-чисты
и только сталинисты все нечисты,
хотя на шеях и у них кресты.
Но можно называться демократом
и быть таким бесстыдно вороватым,
что Бог брезгливо смотрит с высоты.
------------
И я, шестидесятников наследник,
кто с детства помнит слово Магадан,
из могикан, но только не последних, –
наивных, но бессмертных могикан.

Мы сами – двадцать первый век. Мы сами
в ответе перед ним и небесами.
Так что же мы у собственных ворот,
порой в трясине, а порой разини,
чего-то ожидаем от  Tėvynė,
когда она от нас так много ждёт?

Е. Евтушенко. Шестидесятник.